23 марта (среда) в 19:00 на сцене Центра Авторской Песни — концертная версия мюзикла «Штирлиц. Попытка к бегству».

Адрес: Большой Овчинниковский переулок, дом 24, строение 5.
Информация о билетах: http://goo.gl/xxz8aI
Сайт мюзикла: http://shtirlitz-musical.ru/



+++
Дорогие друзья,
23 марта мы покажем концертную версию спектакля "Штирлиц. Попытка к бегству" на сцене московского Центра Авторской Песни.
Сейчас мы не можем (и трудно предположить, когда сможем в следующий раз) сыграть полноценный спектакль. "Гиперион", на сцену которого мы выходили на протяжении 7 театральных сезонов, переехал и пока только начинает обустраиваться на новом месте. И в то же время не сыграть сейчас тоже никак нельзя, этим составом, не хочется писать "в последний раз", но очень может быть, что в последний.
За без малого 8 лет существования спектакля судьбы его героев и моральный выбор, перед которым они оказываются, перестали быть чем-то из области истории и литературы. Это получился спектакль про нашу жизнь.
Весь сбор с показа пойдет на ремонт Гипериона, нашего места силы, без которого в Москве никак.
Извините за пафос. Приходите.
+++

23 марта (среда) в 19:00 в культ-просвет-кафе «Нигде Кроме» состоится лекция Леонида Михайловича Видгофа из цикла «Литературная Москва» — «Москва Сухово-Кобылина» (часть первая).



+++
А.В. Сухово-Кобылин. Аристократ, арестант, писатель.

• Детство и юность в Большом Харитоньевском. Салон матери Марии Ивановны. Николай Надеждин и Елизавета Сухово-Кобылина: неудавшееся похищение.

• Жизнь в доме Сухтелена на Кисловке. А. Сухово-Кобылин — светский лев, спортсмен и философ. Салон сестры Елизаветы. Николай Огарев и «Душенька», стихи Огарева «Душеньке».

• Брюсов переулок, дом Гудовича. А. Сухово-Кобылин и Луиза Симон-Деманш. Загадочное убийство Луизы. Заключение, следствие. Дочь Сухово-Кобылина и Александр Дюма.

• Дом на Страстном бульваре и типография М. Каткова. Создание драматической трилогии («Свадьба Кречинского» — «Дело» — «Смерть Тарелкина»). Мысли Сухово-Кобылина о России. Удары судьбы и борьба с судьбой.
+++

Как идти — Афиша — Видеоархив — FB — VK

Всем привет! С вами Антон Трофимов — #книжныйгэндальф «Гипериона» :)

Я — москвич до мозга костей. В этом определении нет шовинизма или повода для гордости. Все проще: где родился, там и пригодился. Как всякий москвич, я искренне люблю свою малую родину. Раньше эта любовь была ревнивой, она не давала мне по-настоящему принимать другие города. С годами ревность притухла, и теперь у меня есть множество мест, в которые я возвращаюсь с таким же удовольствием и радостью, как домой. Ну, почти. Все-таки дом — это дом.

Единственный город, с которым у меня никак не складываются отношения — это Петербург. Почему? У меня есть множество ответов на этот вопрос. И ни один из них неполон. Теперь вот появился еще один. Его я вынес из знакомства с книгой «В Питере жить: от Дворцовой до Садовой, от Гангутской до Шпалерной. Личные истории». Я вдруг подумал, что в Москве и в Петербурге время течет разнонаправленно. У нас оно торопится вперед, протягивая тонкую, но прочную нитку из «тогда» в «сейчас». Там — пытается повернуть назад, в какое-то прошлое, которое всегда кажется лучше настоящего. Потому, наверное, в Ленинграде многие именовали улицы петербуржскими названиями, а теперь в Санкт-Петербурге называют ленинградскими именами.

«Цивилизация на пенсии», — ернически отозвалась о Питере героиня одного из эссе, вошедших в сборник «В Питере жить». При внешней злой иронии и скрытой нелюбви в этом утверждении я разглядел и теплую эмоцию. Питер вдруг предстал передо мной этаким старорежимным дедушкой, пережившим множество героических и трагических событий. С прямой осанкой, с гвардейским разворотом плеч, с характерной речью, подчеркивающей его происхождение и личное достоинство. Наверное, именно таких и называют Дед — вот так, с заглавной буквы.

Внуки и правнуки предпочитают любить его слегка издали, не понимая, отчего так льнут к этому суровому мужчине их родители. Льнут — и в то же время стараются не замечать, что чем дальше, тем больше Дед устремляет свой взгляд в прошлое. «Память с возрастом делается дальнозоркой: я начисто забываю события недавних дней и неожиданно для себя отчетливо вижу разрозненные картинки далекого детства», — пишет в своем эссе из того же сборника Александр Городницкий.

Это чувство обращения к утраченному раю, к мечте, попытка воплощения которой непременно не состоится, пронизывает и связывает все 33 рассказа и эссе сборника «В Питере жить». Так проявляется то самое чувство устремленности в прошлое, туда, где нынешний Санкт-Петербург еще был Ленинградом. Дальше, даже до Петрограда, взгляд уже не дотягивается: слишком молоды для этого авторы. А кажется, если бы могли — дотянулись бы и до Санкт-Питербурха времен русского царя Петра Алексеевича, который еще не стал императором всероссийским Петром I.

Это в его, петровом странном сне о волшебном городе на воде и живут, как пишет Татьяна Толстая, петербуржцы и ленинградцы. Сон этот наяву туманит взор Деда, манит назад, зовет в лучшие времена. Нынешние тоже будут лучшими. Когда-нибудь. Наверное.

«В Питере жить: от Дворцовой до Садовой, от Гангутской до Шпалерной. Личные истории». Издательство АСТ, Москва, 2017 год. Цена в филиале «Гипериона» в арт-пространстве «Нигде кроме»: 770 рублей.

Всем привет! С вами Антон Трофимов — #книжныйгэндальф «Гипериона» :)

Начну с популярной цитаты из книги Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки»: «Я добросовестно перебрал все буквы алфавита, и единственная болезнь, которой я у себя не обнаружил, была родильная горячка». Напомню: речь идет о том, что герою романа попадает в руки справочник болезней, который он принимается внимательно изучать. Я не стал бы вспоминать этот эпизод, если бы подобное поведение не было свойственно большинству из нас. Мы открываем медицинские справочники, принимаемся читать медицинские блоги — и нате вам, начинаем подозревать самое нехорошее. А вдруг?..

Как ни странно, подобную реакцию могут вызвать даже издания, которые совершенно не относятся к медицинским справочникам, а проходят по ведомству научпопа. Например, книга «Вообще чума! И эпидемии нашего века» Алексея Паевского и Анны Хоружей. Хотя в аннотации к изданию и говорится, что соавторы сетевого проекта «Нейроновости» пишут о болезнях так, что читатель не станет искать у себя опасные симптомы. Свидетельствую: станет! Хотя не всех. И не всегда. И вообще, в этой книге куда больше интересного, чем сами рассказы о болезнях. Да она и не о болезнях вообще!

Я, конечно, преувеличил. Точнее было бы сказать: и о болезнях в частности. Но главные герои книги — вовсе не они, а люди, которые с ними борются. Если поставить перед собой задачу описать содержание «Вообще чума!» одной фразой, получится примерно следующее: «Это история людей, которые помогли и помогают человечеству избавиться от тяжелых заболеваний».

В этом уж точно нет преувеличения. Каждая глава книги посвящена конкретной болезни, но подробнее всего рассказывает не о ней. Речь всегда идет прежде всего о врачах и ученых, исследователях и экспериментаторах. О тех, кто пытался описать смертельный недуг, проанализировать его, найти причины и возбудителя, создать вакцину или лекарство, разработать методику лечения. Именно эти человеческие истории и есть самое интересное в книге. Человеку всегда любопытнее всего читать о другом человеке, чем о болезни, которую он то ли найдет у себя, то ли не найдет.

В названии книги, точнее, во второй его части — «И эпидемии нашего времени» — есть некоторая лукавость. Я числю ее на совести издателя, которому требуется прежде всего не точность, а привлекательность. Эпидемий, в том числе и нашего времени, касаются далеко не все главы. Многие рассказывают о заболеваниях пусть и нередких, но не имеющих признаков «распространения какой-либо инфекционной болезни, значительно превышающего уровень обычной заболеваемости на данной территории». Например, о наследственных изменениях в генах или просто психических заболеваниях.

Этот маленький обман не делает книгу скучной или недостоверной. Просто о нем лучше знать заранее, чтобы не испытать удивления, как испытал его я. Повторю вслед за героем Джерома: «Я устыдился своего эгоизма и решил обойтись без родильной горячки». Главное — книга получилась интересной и современной. Во всех смыслах. Ведь открывает ее статья, посвященная коронавирусу COVID-19. Вот уж это точно эпидемия, если не пандемия! Бывают ли страшнее? Узнаем.

Александр Паевский и Анна Хоружая «Вообще чума! И эпидемии нашего времени». Издательство АСТ, Москва, 2021 год. Цена в филиале «Гипериона» в арт-пространстве «Нигде кроме»: 450 рублей.

Всем привет! С вами Антон Трофимов — #книжныйгэндальф «Гипериона» :)

Явление, именуемое авторской (бардовской, самодеятельной etc.) песней, вот уже которое десятилетие вызывает множество споров. Ищут определения, что она такое. Разбираются, какое место отвести ей в отечественной и мировой культуре. Пытаются понять, текст в ней или стихи. Как по мне, так последний вопрос решается просто. Если можно прочитать с бумаги и получить эстетическое наслаждение — стихи. В противном случае — набор слов, который пение не сделает стихами. Впрочем, я уверен, что это касается не только авторской песни, но и поэзии вообще. Доводилось читывать тексты, которые поэтическими при всем желании назвать нельзя.

Почему так происходит? Я думаю, потому, что поэзия — не просто форма личного высказывания, но разновидность речи. Поэтическая речь. Наверняка вам случалось слышать нечто, что высказыванием точно было, а вот к речи если и относилось, то с очень большой натяжкой. Со стихами также. Оттого мы считаем талантами и гениями стихотворцев, которые не просто высказываются, но создают образцы речи. И не только поэтической.

У песенной поэзии есть еще одно очень любопытное свойство. Прочитанная с листа, а не воспринятая на слух, она нередко открывает читающему совершенно иные грани и образы в давно вроде бы знакомом высказывании. С книгой замечательного автора Ольги Чикиной «Прочие штуки» у меня получилось именно так. Почти все вошедшие в нее стихи звучали в моей голове дуэтом. Один голос — легко узнаваемый, характерный высокий голос Оли. Другой — мой собственный, который всегда озвучивает письменный текст. Далеко не всегда этот дуэт был стройным. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду.

«Прочие штуки» стали для меня настоящим открытием. Ведь пение не всегда дает возможность автору точно произнести, а слушателю — воспринять на слух все необходимые знаки препинания, меняющие смысл. Так случилось и с чикинскими стихами. Я обнаружил в них множество совершенно новых интонаций, опирающихся на совсем другие, чем я привык слышать, знаки препинания. Как правило, это были тире вместо запятых. Смысловая нагрузка у тире совершенно иная, и стихи тоже стали звучать совершенно иначе.

Еще один сильный эффект от прочтения «Прочих штук» — осознание особенностей словаря Ольги Чикиной. Исаак Бабель когда-то делился таким секретом своего писательского успеха. Он непременно перепечатывал рукопись на машинке, поскольку так текст становился лучше виден. Подтверждаю: с чужими стихами это тоже отлично работает! Любимые существительные и прилагательные Ольги тут же стали хорошо заметны. От этого иначе стало восприниматься все творчество Чикиной. Сместились акценты, возникли новые внутренние связи, скорректировался основной вектор. Собственноручные Олины черно-белые иллюстрации этому только способствовали.

Я привык слышать в песнях Оли Чикиной раешный, нарисованный очень яркими красками мир. Теперь бок о бок с ним вдруг возник другой. В нем больше пастели. Он нежнее даже в самых болезненных прикосновениях. Он не сверкает, но высвечивает самое важное и главное. У него другой ритм дыхания. А то, что он глубоко и неровно дышит — несомненно. Как и то, что им дышишь — и не надышишься.

Ольга Чикина «Прочие штуки. Песни Ольги Чикиной». Издательство C&C, АНО «ГЦАП (КСП)», Москва, 2014 год. Цена в филиале «Гипериона» в арт-пространстве «Нигде кроме»: 350 рублей.

Всем привет! С вами Антон Трофимов — #книжныйгэндальф «Гипериона» :)

Как же больно порой осознавать, с какими замечательными людьми довелось жить в одном времени — и не узнать о них! Ведь можно было, например, послушать еще живого Владимира Высоцкого. Или побывать на концерте Юрия Визбора. Сходить на Таганку до того, как оттуда выгнали Юрия Любимова. Да что там говорить, у нас, юношей конца восьмидесятых, было множество уникальных возможностей. Мы упустили их — по разным причинам. О ком-то слишком поздно узнали. Кто-то ходил по иным, чем мы, дорогам. А кому-то мы предпочли своих друзей, пусть не таких знаменитых и легендарных, но близких и понятных.

Ощущение упущенной возможности застать гения в живых я очень остро пережил, читая книгу Паолы Волковой «Арсений и Андрей Тарковские. Родословная как миф». Названия почти всех фильмов Тарковского-младшего я хорошо помню из своего детства. Другое дело, что понять их я смог, только накопив солидный житейских багаж — то есть гораздо позже, чем умер их создатель. Но стихи-то! Стихи Тарковского-старшего можно ведь было понять! Его сборники выходили, его стихи публиковались, они звучали с экрана и по радио. Увы, такова прихоть судьбы. Даже книжные мальчики не могут прочитать всего, что написали гениальные поэты. Им остается только жалеть о том, что не случилось.

Наверное, для того и нужны стихийно возникающие поэтические кружки, чтобы не потерялись из виду действительно стоящие поэты. То же касается писателей, кинематографистов, художников… Творческая среда формирует творца в той же, если не в большей степени, чем образование и широкий кругозор. О чем неоспоримо свидетельствует книга Паолы Волковой. Остается только восхищаться тем, какие замечательные люди окружали Арсения Тарковского или шли по жизни бок о бок с Андреем Тарковским. Здорово, что все они появляются на страницах книги не эпизодическими персонажами, а полноправными героями. Замечательно, что для каждого из них у автора нашлось доброе слово и понимание того, какую роль они сыграли в творческой биографии отца и сына Тарковских.

Немного наивным выглядит горячее стремление Паолы Волковой доказать, что свой род Тарковские ведут от кумыкских шамхалов — жителей предгорного Дагестана. Впрочем, исследователь всегда имеет право на пристрастие к версии. Зато такая позиция позволяет лучше объяснить невероятную точность и созвучность кавказских переводов Арсения Тарковского. Равно как и страстность и самоотречение Андрея.

Эту книгу хорошо читать, держа под рукой собрание сочинений Тарковского-старшего и ноутбук с фильмами Тарковского-младшего. Ведь «Родословная как миф» отнюдь не традиционное исследование жизни и творчества двух талантливых людей. Это попытка понять их истоки. Без постоянного обращения к тому, что ими написано и снято, сделать это невозможно. Миф требует иллюстрации. Или доказательства. Пусть даже такого эфемерного, как поэзия или кино.

Паола Волкова «Арсений и Андрей Тарковские. Родословная как миф». Издательство АСТ, Москва, 2017 год. Цена в филиале «Гипериона» в арт-пространстве «Нигде кроме»: 560 рублей.

9 марта (среда) в 19:00 в культ-просвет-кафе «Нигде Кроме» состоится лекция Леонида Михайловича Видгофа из цикла «Литературная Москва» — «Москва Салтыкова-Щедрина» (часть вторая).



+++
Москва Салтыкова-Щедрина (часть вторая)

• Салтыков и М.Н. Катков.
• «Гульливое» время — время гласности.
• Огромный успех «Губернских очерков».
• Катков и Салтыков — непримиримые противники в периодической печати. Какой быть России?
• Москва второй половины XIX века глазами Салтыкова.
• Москва — город контрастов.
• Ресторан «Оливье» и трактир «Крым».
• Громкое дело «червонных валетов» — аферистов-дворян.
• Опекунский совет в прозе Салтыкова-Щедрина.
• Поздний Щедрин. «Сказки».
• Читатель Салтыкова — интеллигенция и студенчество.
+++

Как идти — Афиша — Видеоархив — FB — VK

В нашем крошечном сжатом мирке Гипериона сейчас самая главная задача — разобрать стеллажи/кассу/бар. И как можно скорее вывезти все доски и мебель. Просто потому что уже попадаем на деньги.
Очень нужны люди с шуроповёртами. Сейчас.
Работа лечит нервы.

Всем привет! С вами Антон Трофимов — #книжныйгэндальф «Гипериона» :)

Давным-давно, в стране, которой больше нет, я очень любил писать сочинения на тему «Кем быть или каким быть?» Подразумевалось, что ответ на первый вопрос касается состоятельности в профессиональной и ей подобных сферах. А вот ответ на второй вопрос, который и считался правильным, касался чисто человеческих качеств. Тогда — да и сейчас, впрочем, тоже — я был совершенно уверен, что важнее представлять себе, каким ты будешь. Но сегодня я написал бы такое сочинение очень коротко: «Кем быть или каким быть? Конечно, кем! Человеком».

Нечто подобное писал Джон Леннон в сочинении на тему «Кем ты хочешь стать?» Оно состояло из одного слова: «Счастливым». Педагоги обвинили ученика в том, что он не понял задание. На это Джон ответил: «Вы не поняли жизнь». Во всяком случае, так рассказывал об этом случае сам легендарный «битл».

В отличие от нас обоих, Лев Альтмарк посвятил рассуждениям на тему «Кем быть или каким быть?» целую книгу: «Зеркало Ноя». Не пугайтесь, это не философский трактат! Получился приличной толщины сборник довольно коротких и очень просто написанных рассказов. Их проглатываешь, почти не замечая, где заканчивается один и начинается другой. Только потом все прочитанное прочно застревает в памяти. Переживается снова и снова. Возвращает к тому самому прoклятому вопросу.

Для Льва Альтмарка ответ на него не может состоять из одного слова. Быть или не быть человеком — это выбор каждого. Быть или не быть евреем — выбора нет. Это решено множеством поколений, существовавших до героев «Зеркала Ноя». Если бы мне предложили свести суть всего сборника к короткой фразе, я бы написал, что он о том, каково быть евреем и как быть человеком. Писать оба слова с прописной или строчной буквы, каждый читатель решит для себя сам.

Выбор кажется простым, правда? Только не для персонажей рассказов, вошедших в этот сборник. Они делают его в самых разных обстоятельствах: на войне и после нее, в детстве и уже взрослыми, в любви и ненависти. И в самых разных местах. В поезде, где бывший зэк встречается с бывшим охранником. В музыкальной школе, где требуют написать открытое письмо с отречением. В промерзшей постсоветской Москве конца девяностых, где приехавший на похороны друга герой попадает в отделение милиции. В секторе Газа, где нужно спасти ничего не знающих об интифаде иностранных журналистов. В России. В Израиле. Везде. Всегда.

Важны не обстоятельства времени и места выбора. Важно, что не делать его — невозможно. Априори. По определению. Потому что не делать — это тоже выбор.

Лев Альтмарк «Зеркало Ноя». Издательство «Лимбус Пресс», Санкт-Петербург, 2020 год. Цена в филиале «Гипериона» в арт-пространстве «Нигде кроме»: 640 рублей.

Отопление. Мы наконец-то сумели совместными усилиями с местными слесарями отключить давление в трубах. Вчера начали сливать воду из контуров. На 11 час беготни с вёдрами у всех участников процесса закралось нехорошее подозрение — а что, собственно, мы сливаем? Особенно были удивлены местные сантехники, под чьим присмотром всё это происходило. Выяснилось, что таки да, мы слили все корпуса института, полквартала.
В итоге глубокой ночью начальник гиперионского отопительного цеха героический Алексей Мокин — не дожидаясь окончания воды — разомкнул контур и врезал краны в трубы. Весь в брызгах славы.





Продолжается проходка туннеля из гримёрки на сцену. Начальник пробивного цеха Марат Манашков говорит, что свет впереди уже виден. Его проходческий щит оставляет за собой большое количество разрушенной породы, поэтому нужны мужские волонтёрские руки — собирать это дело в мешки для контейнера.



Туалеты. Закуплены и доставлены материалы для строительства туалетной комнаты. Бригада найдена, работы начнутся в ближайшие дни.

Старый Гиперион на Хохловском постепенно исчезает. В этом ему помогают волонтёры, которым огромное спасибо за помощь. Весь гиперионский контент уходит по трём направлениям: на дальний склад в Алтуфьево, в "Нигде Кроме" и в новый Гиперион. Нужны волонтёры с машиной, чтобы помочь это развозить.





Начальник вентиляционного цеха Дима Зарифьян пока добывает нужные детали для замены и запуска всей системы. Детали эти, к сожалению, находятся далеко в разных местах и добываются небыстро.

Есть надобность в волонтёрах-специалистах. То есть в тех людях, которые умеют работать перфоратором, умеют монтировать трёхфазные щитки, вешать и чинить подвесные потолки и т.п. Если вы такой, пишите напрямую Игорю Белому.